Туркменская Текинская лошадь.

Персидской лошади в строгом зоотехническом смысле вовсе нет; распространенная в Персии порода может происходить от арабской, но точно также и от туркменской. персидские лошадь и не редкость в турецкой столице, но они производят невыгодное для себя впечатление. Замечательно красивый корпус покоится на отвратительных ногах. Нам пришлось подобрать одну из таких лошадей, раненую в ногу на поле перед Шейновым, после знаменательного боя 28 декабря 1877 года. Больное животное не могло следовать за авангардом действующей армии, где служил пишущий эти строки, и нам пришлось его оставить на попечете Свиты Его Величества генерал-майора князя Чингис-хана, в главной квартире в Ески-Загре.

Поразительной красоты жеребец был наделен непропорционально тонкими и вообще плохими ногами. По слухам, в Персии встречаются жеребцы, поразительно похожие на арабских, но вероятно это уже не персидские, а арабские или туркменские лошади.

Туркменская лошадь, встречающаяся в степях между Каспийским и Аральским морями, описывается г. де-Вольгренан как “крупное, мускулистое и фундаментальное животное”. Но вследствие отсутствия благородства она не пригодна для скрещивания с европейскими породами.

Такого же мнения придерживается и английский офицер, высказавший в “Blackwood's Magazine” следующее: “Лошади, называемые туркменскими, ужасные создания; они больше арабских, но стоят значительно ниже их во всех отношениях. неуклюжие, с тяжелыми грубыми головами, свислым задом, длинными ногами, плохо приегавленным хвостом, они далеки от идеала красоты. Ко всему этому надо прибавить своенравный, упрямый характер”.

Такое описание конечно не может считаться полным и едва ли обнимает собой все качества расы, так как известно, что в Европу были вывезены прекрасные экземпляры этой породы. Вероятно туркменским лошадям недостает характерного типа. Различают три разновидности этих лошадей: Теке, известные своей выносливостью, Окланди и Ямунди, отличающиеся быстротой. Голова туркменской лошади лучшей крови отличается слегка согнутым профилем и довольно длинными ушами, что и придает ее физиономии беспокойный вид. Мускулы шеи сильно развиты, что, при короткой гриве, оказывается характерною чертою. Шея длинная, грудь глубокая и узкая; довольно короткий круп оказывается как бы отсеченным. Берцы узки и сухи, копыта часто порочные и формой не соответствуют экстерьеру породы. Лучшие туркменские лошади называются часто аргамаками, иногда достигают роста в 1,64 м. За известное благородство туркменов говорит также то, что при скрещивании с арабской они произвели так называемую Карабахскую породу, названную по местности, где эта порода водится по берегам реки Куры. Карабахская лошадь имеет для азиатского коннозаводства такое же значение, какое чистокровная скаковая лошадь для европейского. В тех немногих местах, где коннозаводство велось рационально в продолжение долгого времени, лошади достигают 1,50 м.; большинство же их не превышает 1,45 м. По мнению генерала Твид, благородная туркменская лошадь, называемая в центральной Азии—“аргамаком”, имеет много общего с арабскими “Kuhailan”. К сожалению, после уничтожения завода Мадатов порода эта пошла видимо назад, как в качественном, так и в количественном отношении. Лучшие карабахи встречались несколько лет назад в заводе Джафар-Кули-Хана.

Карабахские горные лошади почти все сухого плотного сложения, с крепким костяком. Лоб и носовые кости сильно развиты, глаза выпуклые, немного низко поставленный, уши средней длины, широко раз-ставлены, морда редко бывает так красива, как у арабской лошади. Высоко поставленная шея скорее коротка, чем длинна; холка высокая и круп сильно развит. Ноги обыкновенно широко расставлены и снабжены крепкими сухожилиями. Мускулатура крепкая и сухая, копыта крепкие, но нередко сжатые. Темперамент горячий, но добронравный, а движение на шагу и галопе не оставляют желать лучшего. Как на дальнейшую особенность этих лошадей следует указать на их близорукость и происходящую отсюда пугливость. Нервность развита до крайности. Если грозит какая либо опасность, карабах начинает дрожать всем телом как в лихорадке и всегда остается на месте, вместо того, чтобы по примеру других лошадей искать спасения в бегстве.