Написал: Lupus Bellus   Дата: 2007-03-27 00:08
Комментарии: (0)   Рейтинг:

Наиболее благородным представителем чистокровной лошади является арабская лошадь чистой расы, занимающая среднее место между первичными и культурным породами и признанная одинаково естествоиспытателями и иппологами за благороднейшее создание между всеми животными. Спрашивается только, что собственно следует понимать под названием арабской лошади? Следует ли считать за арабскую лошадь только лошадей Неджида, лежащего в средней Аравии, в недоступном царстве Вагабитов, или же нужно считать за арабских всех лошадей, встречающихся в северной Африке? По нашему мнению, ни первый взгляд по своей узости, ни второй по своей обширности не могут быте приняты. Во всяком случае начнем свое описание с арабской лошади и затем перейдем к другим представителям восточных рас.

Что касается древности арабской расы, то она вовсе не так значительна, как это полагают наши все уменьшающиеся, арабоманы. Геродот, например, упоминает, что арабы, следовавшие в войске Ксеркса, были не на лошадях, а на верблюдах. В клинообразной надписи 733 года до Р. X., сообщается, что при завоевании Аравии царю Таглатфалассару доспалась добыча из 30 тысяч верблюдов и 20 тысяч рогатого скота, о лошадях же он, несмотря на подробное описание, ничего не упоминает. Даже Сарданапал V, который хвастался, что собрал все сокровища Аравии, умалчивает о лошадях. Страбон, провожавший римского полководца Галлуса в Аравию, говорит: “Аравия владеет большим количеством рогатого скота, но не имеет ни лошадей, ни мулов, ни свиней, а также не имеет гусей и кур”. Диодор и Плиний описывают животных, встречающихся в Аравии, но о лошадях опять таки не говорят ни слова. Ко всем этим цитатам можно прибавите и мнение Публия Вегеция, относящееся к более позднейшему времени; этот знаток лошадей описывает различные породы в глубокой древности, главным образом такие, которые приобрели известность своими достоинствами, об арабской же лошади он умалчивает вовсе. О лошадях северной Африки он пишет, что это прекрасные животные для цирковых зрелищ, но прибавляет, как было сказано выше, что они испанского происхождения.

Напрасно также мы будем искать в греческих и римских сочинениях что-нибудь об арабских лошадях. Только Аммиан Марцеллин, живший во второй половине четвертого столетия, описывая нравы и обычаи Сарацин, говорит вскользь о быстроте их лошадей.

Из всего этого следует, что Аравийский полуостров даже в первых столетиях по Р. X. не имел еще лошадей, а в VII столетии, во время Магомета, лошадь уже повсеместно распространена в Аравии [См. Dr. Baransky “Zähmung und Abstsmmung des Pfeders”].

Таким образом у нас нет оснований считать арабскую лошадь древнейшей, как голословно утверждают её поклонники. Величайший знаток коннозаводства на востоке, Аб-дель-кадер, признает конеразведение в Аравии весьма древним и историю его длит на четыре эпохи: 1) от Адама до Измаила; 2) от Измаила до Селамо; 3) от Селамо до Магомета и 4) от Магомета до наших дней. Но такое мнение ни на чем положительном не основано и совершенно опровергается историческими данными. Справедливость заставляет нас однако заметить, что конеразведение в Аравии не носило очевидно огульного характера, и не было распространено на всей площади полуострова, а держалось лишь в небольших оазисах, которые могли быте пропущены исследователями. Наконец подвижность лошади вообще и быстрота арабской в частности делали возможным своевременное их удаление от войск победителей. Что арабы в войсках Ксеркса сидели на верблюдах точно также факт не безусловно доказательный, так как несомненно, что лошади в Аравии были редки и что выставите целое войско на конях было арабам непосильно. Существует описание Аравии Слиаба, относящееся к и500 г. до Р. X., где подробно говорится о великолепном коне пустыни и с этого времени мы во всяком случае должны считать давность Арабской лошади.

В Египте лошадь появилась значительно раньше, приблизительно за 2400 лет до Р. X., а и700 лет спустя египетские фараоны владели прекрасно устроенными конскими заводами.

На месте нынешних арабских племен, частью курдов и др. народов, обитающих на востоке Малой Азии, Сирии и части Аравии за 2 века до Р. X. обитали Парфяне, которым несомненно принадлежит честь создания первой культурной породы лошадей, названной впоследствии арабской. Так, по свидетельству Плиния (62—ии4 по Р. X.) в Historia Naturalis, метод заводского разведения лошадей у Парфян состоял в том, что в случку допускались только победители скачек и определенного происхождения. Жеребят усиленно кормили и заставляли ежедневно пробегать определенное пространство, для чего имелись особо отведенные места, по праздникам же были обязательные скачки на взрослых лошадях.

Слава Парфянских лошадей уже во 2-м веке до Р. X. заставила говорите о себе весе современный цивилизованный мир. Пред ним померк совсем былой престиж Лидийских и персидских пород. Парфянская конница тревожила набегами границы Рижского Государства и нагло, по выражению летописцев, уходила от преследования регулярной Римской кавалерии, сидевшей на отборных персидских и лидийских, и также нумидийских (из Северной Африки) конях. Не будет ошибкой считать, что Парфяне многовековыми трудами над своим коневодством, которое вели с проникновенным талантом детей природы, положили первый зачаток правильному заводскому отбору производителей, дали основу культурной породe лошадей и будущему мировому значению великолепного коня пустыни.

Если мы от древних писателей перейдем к новым, то сразу натолкнемся на целую массу легенд, сказочных вымыслов и полных энтузиазма рассказов, восхваляющих лошадь востока; они представляют в сущности малую ценность для добивающегося истины ипполога, и потому лицу, желающему составите себе понятие об арабской породе, приходится потратите не мало времени и труда, чтобы собрате все написанное добросовестными исследователями по этому вопросу. Авторы, трудами которых мы пользовались в настоящем случай, следующие: Керстинг, исследовавший в и822 и и825 г. по поручению нашего правительства коневодство Аравии, Египта и Персии, с целью закупки заводского материала; Dr. Леффлер, ездивший вместе с полковником Брудерланом в 1856—57 годах, с целью покупки лошадей по поручению Австрийской комиссии; князь Пюклер-Мускау, известный арабоман; Густав де-Вольгренан (Gustave de Vaulgrenant); генерал Дома (Daumas), написавший известную книгу “Les chevaux du Sahara”; де Вин-центи, Вильям Гиффорд Пальграв; Леди Анна Блунт, капитан Ро-чер Д. Уптон, автор “Newmarket and Arabиa”; консул Мацоильер, живший много лет в Сирии; генерал-майор Твид, автор книги “The Arabиan Horse, hиs Country and People”. Последняя книга превосходит все, что появилось до сих пор в литературе об арабской лошади. Большое значение имеет труд Д-ра фон-Гаммер-Пуршталь (1856 г. Вена), в котором находим перечень всей литературы вопроса, состоящий из 86 томов весьма обстоятельно обработанных.

Основываясь на данных такого обширного материала, Д-р Гаммер-Пуршталь исправляет ошибки и неточности других авторов.

Древнейшее арабское сочинение по иппологии написано в 785 году Абдалой б. Мезуд, под заглавием “книги о расе”. Из новейших книг назовем сочинение Барона Нольде (и895 г.). “Reise durch inner - Arabien, Kurdиstan und Armenien”, в которой автор описывает лошадей Аравии, обследованной им лично до главного центра — Неджида.

Полковник Фадлали-ель-Гедар, начальник Аравийского государственного конского завода “Баболна” написал на Венгерском языке книгу об его последнем путешествии по Аравии с целью закупки производителей. Мы лично были только в Европейской Турции и имели случай видеть лошадей султанских конюшен в Константинополе, а также лучшие экземпляры с русских, французских и австрийских заводов. Мы видели затем и достаточно хорошо ознакомились с арабскими лошадьми, разводимыми в Европе, равно и с берберийскими, алжирскими и египетскими.

Рисунок 2, изображающий вахабитского жеребца завода Аббаса-Паши, дает достаточно полное представление о внешности арабской лошади.


рис.2. Вагабитский жеребец завода Аббаса-Паши

К числу наиболee интересных исследований об арабской лошади, следует отнести, без всякого сомнения, статью г. Винценти, появившуюся в мае 1881 г. в журнал “Baily's-Magazine”.

Пророк однажды высказался таким образом: “Все зло происходите от двух причин—от женщины и лошади”. Такое изречете в устах человека, имевшего тринадцать жен, казалось бы весьма странным, если бы в этих словах нельзя было подметить затаенного смысла. Магомет полагал, что ничто не ввело бы человека так легко в искушение, как желание сделаться обладателем красивой женщины или благородного коня.

Наверное именно таков был смысл его слов, так как он же говорил: “лучшее состояние—умная женщина и плодовитая кобыла”. Сколько уже писалось и еще больше выдумывалось об арабской лошади! Каждый турист, побывавший в Стамбуле и проведенный за нос на ярмарке в Аш-Базаре, клянется прахом Магомета, что ездил верхом на чистокровном арабe, потомкe одной из пяти знаменитых конских фамилий, происходящих по прямой линии от пяти любимых кобыл Магомета. Приобретение хорошей лошади в пустыне Сирии сопряжено с большими трудностями — о чистокровной лошади не может быте и речи.

Трудно даже себе представите, какой обман практикуется на Ефрате с “арабами”. Но самыми хитрыми являются конокрады, живущие у поворота реки, близ Хита и рискующие своими ушами для того, чтобы украсть лошадь. Если их поймают, то над ними свершается жестокий самосуд—им гладко обрезают уши. Украденные лошади принадлежат по большей части племенам Анецэ, Руалла, Серган, Бени-Зохр, Бени-Гарб, Вульд-Али и Этейбаг, кочующим по большой равнине между Сирией и Хедшасом.

По нижнему течению Ефрата до Баери расположены многие конские заводы, между которыми имена владельцев Монтефик и Зобеир самые известные. Лошадей этих заводов редко можно встретите на рынках Сирии, так как они обыкновенно сбываются агентам английского правительства на сентябрьские ярмарки в Басре. Племя Анецэ, господствующее в Сирийской пустыне, славится торговлею лошадьми Последнее владеет даже значительными экземплярами превосходной “центральной арабской расы”. У этого племени можно купите ценных “настоящих” арабов. Покупку следует производите либо на весенней ярмарке в Анна на Евфрате, или во время их периодических стоянок, но ни в каком случаe не следует покупать при посредствe маклера, так как нет такого мошенничества, на какое бы не были способны люди этого сорта; благодаря их сотрудничеству легко приобрести “неджеди” весьма сомнительного происхождения. Мы умышленно употребили слово “неджеди”, так как таким именем называют лошадей “Неджида” (часть центральной возвышенности Аравии, где всегда было и есть лучшее коневодство), но эти лошади с возвышенности редко появляются из “черных гор”, замыкающих царство Вагабитов.

По временам арабские владыки посылают в дар, исходя из политических соображений, несколько лошадей ко двору в Константинополе, Тегеран и Каир. Известно, например, что при восшествии на престол Абдул-Азиса ему были присланы две прекрасные лошади. Если бы не эти исключительные случаи, то конноторговцы Сирийской пустыни никогда бы и не увидали настоящего “неджеди”. “Настоящие выводные арабы”, подпадающие в руки европейцев, почти всегда, несмотря на всевозможные уверения в противном, представляют из себя то, что мы привыкли называть полукровными. Самую лучшую и в то же время самую редкую смесь представляют продукты скрещивания жеребцов “центральной арабской расы” с “шомеритскими кобылами”. Чаще встречается так называемая “шомеритская кровь”, представители которой пользуются заслуженной известностью, хотя все они имеют какой-либо незначительный недостаток. Что же касается силы и резвости, то они столь же много стоят ниже вышеупомянутых метисов — неджеди-шомеристов, насколько последние ниже чистых неджеди. Шомберг, где еще не так давно жил храбрый Эмир Тедаль, лежит на севере пустыни, вблизи царства Вагабитов. Тедаль и его старший сын нажили себе большие богатства торговлей лошадьми. Завод его сына Эмира Бендора, расположенный в окрестностях Табэ, известен всем бедуинам и насчитывает до тысячи маток.

Предшественник Тедаля, хитрый Решид, делал блестящие дела с Египтом, особенно с вице-королем Аббасом-Пашей (1854 г.), известным любителем лошадей и птиц.

Сами бедуины предпочитают легких “Гедшас”, племя, происшедшее от скрещивания с шомеритскими лошадьми. Иногда можно встретить хороших жеребцов этого племени на рынках верхнего Евфрата, но чаще на первых станциях караванов, идущих в Мекку.

Чистокровный араб имеет маленькую голову, широкий лоб, заостренные уши, почти соприкасающиеся своими верхними концами, заостренный нос, слегка выпуклые огненные глаза, изогнутую, легкую шею и отнюдь не густую гриву, в виду того, что густая грива есть признак нечистой крови. Помимо этого бедуин ценит хорошо развитую холку, широкую грудь, короткое, но без лишнего жира, туловище, резко выдающиеся сухожилия на ногах, небольшие круглые и крепкие копыта, красивую постановку хвоста и тонкий длинный волос в хвосте. Голова и конечности являются теми частями экстерьера, которые подвергаются наибольшей критике. Но главное достоинство лошади, в глазах араба, заключается в её происхождении. “Благородного происхождения лошадь не имеет пороков”, — поговорка, которую часто приходится слышать под палаткой бедуина. С большими трудностями сопряжена покупка хороших жеребцов у бедуинов, так как, по их понятиям продавая жеребца, они продают и свою собственную крове. Местные конеторговцы сделали наблюдете, что жеребенок походите на жеребца в физическом и психическом отношениях, в строении тела, в устройстве нервной системы, кровеносных сосудов, а также в темпераменте. Только в цвете шерсти, по их мнению, происходите исключение, масть он унаследует от матери. И болезни, как они полагают, передаются жеребцом. Если бедуины нередко предпочитают кобыл и трудно с ними расстаются, то это имеет свое основание. На кобыле легче ездить и потому она удобнее в пустыне. На жеребцах ездят только тогда, когда разгорится война между двумя племенами. Кроме этого, уход за кобылой значительно проще; ее можно оставите одну на пастбище, и кроме того она лучше переносите голод и жажду; с другой стороны, жеребцы несравненно резвее кобыл, но скорее их утомляются к этому надо еще прибавите, что кобыла лучше переносите жару, и в этом отношении, как говорят туземцы, походите на змею, сила которой увеличивается вместе с жарою. Покупателю лошадей у бедуинов следует всегда быте готовым к обману и если английские агенты хвастаются, что покупают беспорочных арабских жеребцов в Сирийской пустыне, то они благоразумно умалчивают, какие колоссальные суммы они платят. “Я был свидетелем, — пишет гр. Врангель - как один жеребец шомеритского скрещивания был продан на ярмарке в Анна за огромную сумму и, кроме того, с условием, что новый владелец обязуется выплачивать пожизненную ренту продавцу и его ближайшим наследникам.

Покупатель был шейк из Анецэ, продавец—бедуин из Руалла, расстававшийся с лошадью только из-за жестокой нужды, с горькими слезами”. Тут уместно подчеркнуть, что весьма часто лошади оплачиваются пожизненными рентами. Поэтому случается, что иной бедуин, потеряв на войне коня, еще много лет после, принужден платите ренту.

Английские агенты утверждают иногда, что бедуины не продают кобыл, а оставляют их для расплода, но это мнение лишено оснований и, как мы уже говорили выше, бедуины всю ответственность за чистоту крови возлагают только на одного жеребца.

Из всего вышесказанного можно, пожалуй, сделать вывод, что приобрести чистокровного араба почти невозможно. Заметим кстати, что мы говорим только о лошадях, годных для завода и безусловно чистокровных, купите же жеребцов смешанной крови—вещь нетрудная и не требующая больших денег. “Я, — пишет гр. Врангель, —видел много четырех и пятилетних жеребцов, приблизительно в 1,50 метров роста, которых можно было приобрести за 100—120 фунтов стерлингов”. Нередко попадаются, правда, и беспорочные лошади, продаваемые их владельцами в силу суеверных предсказаний. Вороная масть, например, считается у бедуинов предвестником несчастий, в особенности, когда дело идет о кобыл; так называемая “Звезда Султана” принадлежит к числу отметин, имеющих неблагоприятное значение; выпуклость ниже лба означает, что ездока ждет “открытая могила”. Особенность эта играет видную роле и в Алжир. Всех примет не перечесть и если случайно покупателе наткнется лично на такого суеверного бедуина, то может купите сравнительно недорого и хорошую лошадь, хотя местная практика выработала особый вид маклаков, разыскивающих таких “отметистых” лошадей для продажи европейцам. Бедуин мало вообще интересуется вопросом, принадлежит ли кобыла его к роду “Гомдани”, или был ли отец её из племени “Саклови” или “Когелани”, происходит ли она от одной из пяти любимых кобыл пророка; в такие подробности бедуин не вдается, ограничивая свои требования тем, чтобы родители его кобылы были совершенно беспорочны и, таким образом, суживая влияние атавизма до минимальных границ, он мало придает значение происхождению и беспорочную кобылу неизвестного происхождения, начиная от третьего поколения, предпочтет кобыле с некоторыми пороками, но имеющей знатную родословную. Несмотря на такую узость взгляда, все же полудикий бедуин стоит ближе к истине, чем многие наши интеллигентные коневоды, обращающие свое исключительное внимание на один экстерьер, совершенно игнорируя свойства и качества не только отдаленных предков, но даже и самих родителей лошади, предназначаемой к расплоду. Именем “Когелани” называют теперь чуть ли не всех лошадей пустыни, одаренных огненным взглядом. Бедуин и жен своей дает то же имя, происходящее от слова “когль”, что означает черный порошок, которым арабские женщины красят свои ресницы и веки, для придания глазам большего блеска.

Вместо племенных имен “Гомдани”, “Саклови”, “Когелани”, “Манаки”, “Торейфи”, “Овейани” и др., которые так высоко ценились в старину, бедуины новейшей формации выработали выражения: “horr” или высокоблагородный, которое пристегивают к любой лошади, оба родителя которой были заведомо беспорочны; “hadschine”, если мате была неблагородна; “Mekueref, если лошадь вообще смешанного происхождения или если отец неблагороден, и, наконец “berdune”, если оба родителя, были порочны.

Мы уже имели случай говорить, что по понятиям бедуинов все зависит от жеребца. Главным образом его качествами обусловливается ценность приплода, а потому и понятие “Mekueref” одновременно означает и смешанное происхождение вообще и небеспорочность отца. Дикие лошади разыскиваются бедуинами, разумеется, значительно дешевле.

Аб-дель-кадер в своих знаменитых письмах к генералу Дома говорит между прочим, что чистокровный араб может легко делать в продолжение трех и даже четырех месяцев ежедневно по 25 немецких миле, а графу Врангелю рассказывали в Аравии известные коневоды, что чистокровная кобыла в состоянии сделать в один день 44 немецких мили... Из этих небылиц можно только усмотреть,, как сами бедуины высоко ценят чистокровность, понимаемую ими, как говорено было выше, несколько своеобразно. По-видимому, для действительно чистокровного араба в глазах бедуина нет ничего невозможного. Благодаря такому взгляду убежденные бедуины и обращаются так бесцеремонно с цифрами.

“Лошадей кормят ячменем и верблюжьим молоком, причем особенно последнее производит на них благоприятное влияние. Большое благо для бедуинов представляет из себя саранча и они утверждают, что ничто не в состоянии так укреплять мышцы, как этот корм. Овес же считается чересчур горячительным кормом. Бедуины кормят своих лошадей по вечерам, причем не рассёдлывают их и не снимают уздечек; взнуздываются же лошади только во время военных походов. Поят лошадей до восхода солнца, отчего они не так жиреют, а во время сорокадневного периода жары, лошади поятся только через день. Неджеди редко достигают роста свыше и,50 метра. Наиболее распространенные масти — серая в яблоках, рыжая и светло-гнедая. Вороная и караковая считаются слишком простыми. Ковка у арабов стоит, к сожалению, на очень низкой ступени развития, благодаря чему погибает не мало хороших лошадей. При таких условиях разумеется еще большое счастье, что арабские лошади наделены необыкновенно твердыми копытами”, — так пишет кавалер де-Винценти. Но едва ли не интереснее мнение английского офицера, помещенное в “Bell's Life”, из которого мы заимствуем нижеследующие строки: “Самое худшее, что может сделать европеец, стремящийся купить арабских лошадей, это странствовать от одного племени бедуинов к другому.

Трудно встретить более бессовестных обманщиков, чем эти сыны пустыни. То, что в их глазах считается недобросовестным по отношению к своим единоверцам, является вполне правильным по отношению к людям другой веры; они считают своим священным долгом и нравственною обязанностью надуты “христианскую собаку”, как они любезно называют всякого европейца. Я вполне убежден, что ни один из этих бандитов не постеснялся бы выдать верблюда за чистокровную лошадь лучшего племени, если бы ему только удалось найти такую жертву, которая не сумела бы отличить верблюда от лошади. Как это ни странно, но ни одному народу, за исключением, пожалуй, индейцев, не приписывали столько хороших качеств, как бедуинам. Между прочим, о них говорилось — и в этом отношении за ними сохранилась слава, — что они прекрасные ездоки, на самом же деле - езда их ниже всякой критики. Им известно только два аллюра, — ускоренный шаг и галоп и рот их лошади в той же мере тверд и чувствителен, как дубленая воловья кожа. Ко всему этому надо прибавить тряскость арабских лошадей, приводившую европейцев в отчаяние. Я не преувеличиваю, если скажу, что трех английских лошадей можно объездить в более короткий срок, чем одну арабскую. Вина однако не в лошадях, темперамент и понятливость которых выше всякой похвалы, но в едоках. Потому покупать лошадь у бедуина вещь по меньшей мере рискованная, тем более, что нагло обманутому в пустыне ничего не остается больше, как смириться со своей горькой участью. Есть, однако, средство приобретать арабов, не рискуя в то же время быть обманутым. Средство это обратиться к таким людям, как Али-Аскер, Мулей-Кассим или Абдуллаг в Бэнголоре (в Индии). Названные конеторговцы пользуются большим уважением у себя на родине. Постоянное их местожительство Англо-Индия, но ежегодно они отправляются на родину для закупки лошадей. Я лично покупал у них много лошадей — и мне неизвестен ни один случай, когда бы они отказались взять обратно или обменять непонравившуюся лошадь. Я упоминаю об этом потому, что теперь, с открытием Суэцкого канала, провезти лошадь из Индии в Англию так же легко, как из Лондона в Дублин. Транспорт из Мадраса или Бомбея в Англию обойдется не боле 25 фунтов стерлингов, — сущая безделица, когда дело идет о покупке ценной лошади. Цена высокопородного жеребца в среднем не может быте ниже 300 фунтов стерлингов. Однажды я спросил Абдуллага, не может ли он мне достать нескольких кобыл благородного происхождения. — “Посредством воровства или очень большой суммы денег, — пожалуй, — ответил он — но после того мне нельзя было бы показаться у себя на родине”. Допустим, — возразил я, но те из твоих земляков, которые занимаются коневодством, — номады, ничего не желающие знать кроме воли шейка, можно ли рассчитывать, что они устоят перед крупным предложением — Вы ошибаетесь, Саиб, ответил мне араб, люди, у которых мы покупаем лошадей, не язычники.

Где они достают своих лошадей меня не касается, мы отправляемся только к прибрежным местам, где встречаемся с нашими агентами. Некоторых из лучших лошадей, покупаемых нами, они действительно воспитали сами, эти снабжены аттестатами, относительно же происхождения других ровно ничего не известно. Вы не должны забывать, что в Аравии больше пород лошадей, чем в Европе, и ко всем им надо прибавить еще многих персидских, туркменских и берберийских лошадей, считаемых бедуинами за своих”. “Ты, старый Абдуллаг! ты наверное бы смеялся, если бы увидел лошадей, считаемых у нас в Европе за чистокровных арабов. Что касается меня, то я знаю трех арабов высокой крови, привезенных за последнее время в Англию, а именно: серого жеребца “The Nobblers Snail” генерала Лауренсона, другого жеребца в яблоках, принадлежащего супруге генерала, бывшего ранее в Бомбее”. Весьма поучительны также наблюдения, сделанная генерал-майором Твид, за его тридцатилетнее пребывание в Аравии и Индии.

Что касается арабского коннозаводства, то, по словам г. Твид, то что у нас принято называть чистокровным арабом, принадлежать к пяти Фамилиям: “Ku-Hai-Lan”, “Sak-La-We”, “U-Bai-Yan”, “Ham-Da-Ne” и “Had — Ban”. В каждом отдельном случае доказать происхождение лошади от одной из этих фамилий сопряжено с большими трудностями. Не следует забывать, что pedigree и тем более “студбуки” или заводские книги, в Аравии вещь неизвестная и если в редких случаях изготовляется особый аттестат с указанием родословной, то только для того, чтобы пустить пыль в глаза легковерным европейцам. Иногда пишутся, правда, особого рода документы на лошадь, но они не представляют собой точно также родословной, а являются скорее талисманом от “дурного глаза”. Сами арабы передают устно происхождение лошади из поколения в поколете. Таким образом все основано на доверии и доброй памяти, но спрашивается, что может вам дать такой аттестат, когда и сами арабы ему мало доверяют. Покупая лошадь, араб, прежде чем ее осмотреть, спрашивает об ее отце и матери и если может в памяти своей освежить ее родителей, то покупает, если же нет, то называет такую лошадь “Ka-dish”, т. е. темная, и не считает ее достойной себя. Между такими лошадьми наичаще встречаются лошади вороной масти. Более всего следует опасаться неизвестного происхождения лошадей в окрестностях Тигра и Ефрата, так как в этой местности чаще всего попадаются лошади крайне смешанного происхождения, нередко даже в помеси с туркменскими.

В наше время, как и за тысячу лет назад, наибольшее число типичных арабов встречается в Неджеде, хотя и в других частях аравийского полуострова можно встретить их в единичных экземплярах. .

Но все эти лошади имеются, так сказать, на перечет и пользуются большой популярностью среди местного населения и хорошо известны всякому заводчику и коне торговцу. Отсюда и такие высокие цены, если они вообще продаются. Владельцы этих лошадей оказываются еще больше фанатики “крови”, чем английские заводчики чистокровных скаковых лошадей. Если их спросить, чистокровен ли их жеребец (“a-sil”), то они воскликнут: “Видит Аллах, этим жеребцом можно крыть даже темной ночью”. Этим они хотят сказать, что благотворная “чистая кровь” избавляет коннозаводчика от необходимости осматривать внешние формы.

Благодаря этому взгляду между арабскими лошадьми распространены такие пороки, как плохие плечи, узкоколенность и так называемая французская постановка передних конечностей, шпат и пр. Это тем менее удивительно, если вспомнить, что бедуины большие любители близкого спаривания, на что они собственно вынуждаются обстоятельствами, так как не всегда возможно достать хорошего производителя не родственной и чистой крови. Результатом такой случки естественно получается закрепление недостатков в потомстве. Хотя они не случают брата с сестрой, или мать с сыном, но в спаривании потомков одного отца они не видят ничего предосудительного. Как на дальнейшие типические недостатки г. Твид указывает еще на незначительный рост и недостаточный движения шагом, развивающая мышечную систему лошади. В общем, вышеупомянутый автор, отводя должное превосходной конституции, выносливости и вообще крепости “благородной” арабской лошади, считает, что европейское коннозаводство не может извлечь никакой пользы из скрещивания с восточными лошадьми. Относительно своего последнего предположения он пишет следующее: “Я не видал ни в Индии, ни в Аравии, ни вообще в какой либо стране восточную лошадь, которая производила бы впечатление материала, годного для улучшения наших высококультурных рас, каковы, например: скаковая лошади, гунтер и гакнэ”. Оставляя в стороне несколько преувеличенное мнете г. Твид о гунтере и гакнэ, мы все же не можем не считать мнение его весьма знаменательным, принимая во внимание, что он тридцать лет имел возможность испытывать арабскую лошадь на ее родине, культивируя ее в родственных ей условиях климата и почвы.

Покупать арабских лошадей г. Твид советует следующим образом: покупать можно либо у бедуинов, либо в арабских городах при посредстве консулов, либо, наконец, в Бомбее от приезжающих туда арабских торговцев. Экспедицию лучше всего начать с Дамаска или Алеппо, присоединившись к какому-нибудь торговому каравану, в которых кстати сказать тут нет недостатка. Чем скромнее себя держать, больше надежды попасть на простого бедуина, имеющего часто всего одну кобылу, но производящего Лучший и более благородный материал, чем богатые шейхи на своих заводах. Г. Твид рекомендует два, три года подряд покупать исключительно двухлетних жеребят и на пункт отправлять их в Дамаск к арабам; они кормят своих лошадей верблюжьим молоком, а затем начинают подкармливать ячменем и заезжают их под легковесными наездниками.

Когда все нужное количество будет куплено, то следует лошадей подробно рассмотреть и все негодное сбыть на месте торговцам. При таком способе в два, три года можно собрать недурную коллекцию лошадей, которая в смысле здоровья и внешности, а может быть, и в смысле чистоты крови будут вполне отвечать назначению улучающего элемента в наших заводах. В городах Буссора, Багдаде и Карбала живет много арабских, персидских и индейских любителей, собравших прекрасный материал в своих конюшнях, и, хотя вообще лошади эти не продаются, но, однако, бывают исключения, когда “дарятся”, причем стоимость их деньгами принимается как ответный подарок. Едва ли есть надобность говорить, что подарки эти обходятся не дешево.

Рассчитывать на консулов, как рекомендует г. Твид, вряд ли возможно, если они живут не в Дамаске, Алеппо или Буссора, хотя и в последнем случае им бывает неудобно войти в сношения с бедуинами, минуя неприятности со стороны представителей оттоманского правительства. Вследствие такого положения вещей, консулы отклоняют обыкновенно такое ходатайство или в лучшем случае передают его от себя агенту. Иметь же на востоке дело с агентами и посредниками весьма рискованно. Замечания генерала Твид о том, что Бомбей предоставляет собою наибольший рынок арабских лошадей, заслуживает внимания. Генерал рассказывает, что во время его пребывания в Бомбее, за какие-нибудь 5 — 6 месяцев было высажено на берег в портах Персидского залива приблизительно до трех тысяч лошадей. Так как из этого числа были выбраны лошади для всей Индии, России, Германии и Соединенных Штатов, то можно полагать, что между ними были и довольно ценные животные. В Бомбее получается впечатление, точно над всей коннозаводской Аравией наброшена сеть, и уловленное сбывается в Индии. Во всяком случае несомненно, что нет такого жеребенка, которого бы не увидели в один прекрасный день в Бомбее. Мы говорим конечно о продажных лошадях. На ипподроме в Пооне всегда находится много недурных жеребцов; тут цены сравнительно не высоки, начиная с тысячи рублей. Но несмотря на все это нам кажется, что в Бомбее покупать более чем рискованно. Тут можно получить такого чистокровного араба, который никогда не видал ни пустыни, ни моря, а увидел свет Божий где-нибудь в Индии или в Австралии.

Одними теоретическими соображениями никогда не дойти до такой тонкости, чтобы выбрать действительно годного производителя, в смысле чистоты крови, игнорируя место его рождения. Надо вложить много опыта в это дело, чтобы выбрать жеребца чистой крови, где бы таковой ни родился — в Аравии, Индии или Австралии.

Делать дальнейшие выдержки из высшей степени интересной книги генерала Твида мы не будем за недостатком места, но это такая книга, с которой рекомендуем ознакомиться всякому иппологу, желающему получить точное представление о пресловутом коннозаводстве на востоке, этой колыбели арабской лошади, с нежными и благородными формами которой мы знакомимся еще в детстве по всевозможным картинкам.

Книга эта без всякого сомнения превосходить все, что написано до сих пор по этому вопросу, и остается только пожалеть, что слишком высокая цена, около 50 руб., не позволять каждому любителю иметь ее в своей библиотеке. Нельзя также не пожалеть, что до сих пор нет перевода этого сочинения, из которого наши арабоманы могли бы извлечь для себя много полезного.

Четвертый знаток арабской лошади Густав де-Вольгренан, служащий в управлении французского коннозаводства и изучавший дело на месте, пишет следующее о неджедских лошадях:

“Я постараюсь описать лошадь центральной Аравии, которая так часто восхваляется людьми, не видавшими ни одного экземпляра этой породы. Быть может тому или другому из европейцев и удалось проникнуть в царство Вагабитов, но вернуться оттуда, сколько мне известно, не удавалось ни одному. Даже султан не решился послать туда своих солдат и довольствуется тем, что содержит незначительный гарнизон в Мекке, Медине и Джедде. Но войска эти живут, как пленные, за стенами, ибо туземцы-бандиты, до наших дней не утратившие своей дикости, властвуют тут, как желают. Если бы не Магомет-Али, завоевавший в 1832 г. всю страну и державший ее девять лет в своих руках, то нам европейцам ничего бы не было известно об ее коннозаводстве. Когда же этот египетский паша принужден был в 1841 году очистить страну, то он захватил с собой большое число лошадей и этому обстоятельству мы обязаны тем, что в Египте появились неджедские лошади. К сожалению, египтяне так мало ценили эти сокровища, что вскоре от них ничего не осталось. Мне удалось в 1848 году видеть в Египте около 700 неджедских лошадей. В виду того, что неджедская лошадь считается совершеннейшим типом лошади, то я признаю своей обязанностью описать ее более подробно. Названная раса без всякого сомнения самая благородная из всех встречающихся на востоке: нервная система у нее развита больше, чем у других. Легкая четырехугольная голова имеет на носовой кости заметное углубление, еще более выделяющееся вследствие сильного развития ноздрей. Выразительные, умные глаза замечательно красивы, шея очень грациозной формы, волос тонок, мягок и блестящ как шелк, движения в смысле гармонии, мягкости и эластичности, не оставляют желать ничего лучшего. Все это относительно преимуществ. Теперь скажу о недостатках. Неджедская лошадь очень мала (1,32—1,43 метра); спина и крестец, достаточной правда длины, весьма часто не только сед листы, но и плохо связаны крупом, который обыкновенно короток и округлен; скакательные суставы обыкновенно узки; в высшей степени чистые и сухие ноги чересчур тонки; длинный пружинистый бабки часто неправильно поставлены; кроме того движения далеко не размашисты”.

Такой отзыв французского чиновника по коннозаводскому ведомству кажется нам тем более заслуживающим внимания, что он был всегда ярым сторонником ориентального скрещивания.

Чиновник нашего Главного Управления Государственного Коннозаводства, посетивший Аравию, тоже не восхищался виденным у бедуинов, и хотя не внес ничего нового в то, что известно нам из описаний других лиц, тем не менее, ни в чем с ними не расходится.

Английский офицер, мистер Вильям Гиффорд Пальгрэв, посетивший в 1665 году столицу Вагабитов, переодетый в восточное платье, описывает неджедских лошадей как идеал красоты, хотя и он находить их рост чересчур недостаточным. В заводе Фейссула он не видел ни одного экземпляра, достигшего 1,60 метров; средний рост колеблется между 1,50 и 1,55 метров. По сообщению этого офицера, только в Неджеде существуют настоящая неджедские лошади, но и там количество их очень ограниченное, едва достигающее нескольких тысяч голов. Таких лошадей никогда не продают. На вопрос мистера Пальгрэв, как приобретаются такие лошади, ему отвечали: “Как добыча, наследство или подарок”. Как подарок несколько лошадей действительно оставили Неджед, но это случается не часто. Если приходится из политических целей посылать подарок в Египет, Персию или Константинополь, то выбирается жеребец из посредственных, кобылы же ни под какими условиями не переходят границы. В Гайеле и Джебель-Шомере г. Пальгрэв видел несколько удачных экземпляров того типа, который продается европейцам по высоким ценам. Лошади эти происходят почти всегда от кобыл Джебель - Шомер и неджедского жеребца, редко от неджедской кобылы и жеребца Джебель -Шомер, но никогда от двух неджедских родителей. При всех достоинствах кобылы подобная скрещивания дают менее элегантный приплод, чем чистые неджедские и, кроме того, почти всегда награждены каким-либо пороком, хотя бы и самым незначительным. В виду вышесказанного нельзя не согласиться с г. Шварцнекером, который в своей книге “Die Pferdezucht” говорить, что “в конце концов благороднейший конь пустыни является мифическим конем, многими описанный, редко виденный и, пожалуй, еще реже, если вовсе, не видевший Европы. Это могло произойти только благодаря аукциону лошадей Аббаса-паши, имевшаго возможность собрать все лучшее”.

Восторженный арабоман В. С. Блент пишет следующее о воспитании арабской лошади: “Родившийся в пустыне жеребенок встречает массу невыгодных для его развития условий; уже в утробе матери он голодает и рождается обыкновенно истощенным. Несмотря на это, по арабскому обычаю его отнимают от матери уже через месяц; но и во время кормления матерью его при ней не оставляют, а привязывают к палатке за левую ногу, выше скакательного сустава. Пока племя находится на стойбище, жеребенок не производит никакого движения и только во время переходов он может размять свои ноги.

В следующие за первым месяцы, корм состоит из верблюжьего молока и фиников, не пригодных для хозяина; в лучшем случае его отводят на лужайку, обеденную уже взрослыми лошадьми. Осенью жеребенок предоставляется на произвол судьбы, но снабжается предварительно тяжелыми железными путами, чтобы затруднить конокрадство. Годовой жеребенок не похож на потомка славной арабской лошади; только в третью весну он начинает поправляться и тогда же поступает в выездку, производящуюся самым примитивным образом. Если оказывается, что из него не может выйти ценной лошади, он продается маклакам, которых всегда достаточно по границам степи”.

Нельзя не удивляться жизненной силе арабской породы, если при описанных выше условиях славный конь пустыни еще существует. Только раса, в жилах которой течет неиссякаемый поток чистейшей и благороднейшей крови может не погибнуть совершенно при такой борьбе за существование.

Нам остается еще в интересах полноты указать на книгу князя А. Г. Щербатова и графа С. А. Строганова “Книга об Арабской лошади”. Этот красиво изданный труд не говорит в сущности ничего нового. Авторы фанатично преклоняются, по-видимому, перед арабской легендарной лошадью.

Авторитетный знаток Аравии Даути к сожалению не интересовался ни лошадью, ни вообще животноводством и в его почтенных исследованиях мы ничего для нас полезного не нашли. Пальгрэв, про которого сложилось, кажется не основательно, убеждение, что он никогда в средней Аравии не был, дает не мало интересного, но считаться знатоком лошади во всяком случае не может; это не ипполог, не наблюдательный зоолог, а только талантливый писатель, одаренный восточною фантазией.

Записки убитого в 1855 г. француза Губерта, два раза посетившего Неджед, к сожалению исчезли.

Таким образом по вопросам коннозаводства, если не считать генерала Твида, остается лишь авторитетным названный выше труд Блента, с которым в большинстве случаев нельзя не согласиться.

Центр тяжести вопроса в том, существует ли в Срединной Аравии лошадь, представляющая прототип этого животного в высшей степени его развития, выраженный в возможно полном сосредоточении всех лучших качеств, притом в большем совершенстве, нежели у всех других конских пород? На этот вопрос граф Врангель в весьма категоричной форме отвечает отрицательно и с этим, опираясь на авторитетная указания некоторых исследователей, нельзя не согласиться.

Нет сомнения, что в Неджеде существует еще некоторое количество лошадей чистейшей крови, и вероятно возможно собрать несколько десятков выдающихся кобыл, происходящих от высокоблагородных предков; это высказал 19 лет назад Блент.

Но с каждым годом число таких кобыл уменьшается.

При повторяющихся набегах Арабов на соседние племена и вовремя их междоусобиц жеребцы оказываются неудобными, выдавая своим ржанием подкладывающегося всадника; меринов у арабов не бывает, так как холощение противоречит их религиозному мировоззрению. Жеребцов таким образом держат исключительно для расплода, а эта роскошь доступна лишь наиболее знатным шейхам и князьям, но и те содержат своих жеребцов на скудном корме и при весьма неудовлетворительном уходе.

Условия для конеразведения в Аравии вообще плохи; восточная небрежность отсутствие понятий о заводском деле и необычайно высоки цены на ячмень, возделываемый чуть не в садах и огородах и привозимый в Неджед из Багдада и Буссора, тормозят коннозаводство.

Лучший конский завод в Неджеде принадлежим богатейшему к знатнейшему эмиру в Джеббель Шамчара, Ибн Рашиду; жеребцы его безусловно чистой крови, но содержатся ужасно; ноги опухают от отсутствия движений, копыта отрастают башмаком. Это лучший случный пункт в средней Аравии. Барон Нольде удивляется, что в Неджеде еще встречаются первоклассный кобылы, но уверен, что и они скоро переведутся.

Неджедские кобылы не велики (от 1,40 до 1,45 м.). Любимицу Эмира Ибн Рашида, кобылу “Фару” подробно описывает барон Нольде. Она рыжей масти, происходив из поколения Аббиэ-Амджрес, т. смешения крови Кейлан-эль-Аджуса и Сеглави-Джедрас сложена безукоризненно. Характер “Фару” имела злой и была дурноезжа, что вообще является редким исключением в Аравии.

Ипполог Густав Pay, обозревший французские и венгерские заводы, в брошюре под заглавием “Die Zucht des Anglo-Arabers in Frankreich und die Zucht des Arabers in Babolna” [Брошюра эта составляет приложение к капитальному труду Густава Pay о задачах и развит германского коннозаводства] описывает всех арабских лошадей которых управление Французского Государственного Коннозаводства в главном депо “Помпадур” и в случных пунктах “Тарб” и По” назначало в случку. “Очевидно, говорить автор, большинство кобыл обнаруживают общий недостаток арабской лошади, короткое, крутое плечо но этот расовой признак служить отличием арабской лошади от английской”.

Заводские жеребцы в “Помпадуре”, по мнению Pay, могут быть разделены на 4 типа: 1) благородный, легкой лошади с несколько горизонтальным крупом; 2) более тяжелой лошади сбитой, с округленной переднею частью, круто изогнутыми ребрами, лебединой шеей, несколько тонкими ногами и особенно бабками, 3) легкой лошади, с боков сжатой, с скошенным крупом, менее благородной и изящной, но сухой и относительно работоспособной; 4) неблагородной мелкой лошади с неуклюжей шеей и с плохими движениями. Pay утверждает, между прочим, что разнообразие между представителями арабской расы весьма велико и это как нельзя более доказывают французские экземпляры.